26.07.2018 «Гуманитарная» экспертиза в мае-июне 2018 года
9 мая 2018 года Европейский суд по правам человека выпустил важное постановление, которое напрямую относится проблеме установления границ потенциально опасной речи.
Речь идет о деле Бориса Стомахина, издателя журнала «Радикальная политика», в которой он долгое время публиковал статьи, полностью соответствующие заглавию, – в основном, достаточно резкие, с использованием бранных и жаргонных выражений, критиковал не только действия российской армии в Чечне, но в целом довольно агрессивно описывал и российских граждан в целом, и военнослужащих российской армии, и сотрудников спецслужб. Однако основной проблемой было то, что Стомахин не просто агрессивно и эмоционально высказывался в отношении российских военнослужащих, но и прямо одобрял террористические акты. Так, отзываясь на захват заложников на Дубровке, Стомахин писал:
«Чеченские патриоты, доведенные до отчаяния русским террором, были вынуждены совершить этот диверсионный акт в столице РФ Москве. При этом они преследовали одну-единственную цель: обратить внимание мирового сообщества на тотальный геноцид чеченского народа, цинично творимый российскими оккупантами».
Таким образом, в деле Стомахина возникло две проблемы, связанные с использованием экспертного знания в области противодействия экстремизму. С одной стороны, одобрение террористических актов очевидно и неспециалисту, то есть в целом, как представляется, вообще не требует экспертного знания. С другой стороны, очевидное оправдание терроризма комбинировалось с критикой действий государственного аппарата и армии, которая не может, как кажется, быть предметом антиэкстремистского законодательства вообще. Дело Стомахина показывает, что эксперт по каким-то причинам сосредоточился не на очевидном, то есть, на призывах к терроризму, а на том, что является, на наш взгляд, существенной натяжкой – а именно, на интерпретации той части текстов, в которой речь идет о политическом противостоянии, о явных нарушениях со стороны государства и российской армии в отношении чеченцев как «языка вражды» и разжигания розни в отношении «российских военнослужащих, лиц русской национальности, православных».
По мнению эксперта К.И. Алексеева, проводившего «психолого-лингвистическую экспертизу» (не очень понятно, каким образом психолог мог провести комплексную экспертизу в одиночку) пришел к выводу, что «тексты содержат негативные эмоциональные оценки российских военнослужащих, лиц русской национальности, православных верующих». Согласно экспертному заключению от 13 апреля 2004 года, Стомахин, критикуя действия России в Чеченской Республике, давал отрицательные оценки России как государству, существующему политическому режиму, российской армии как части государственного аппарата.
Эксперт К.И. Алексеев использовал, как выяснилось при перекрестном допросе, «какой-то учебник восьмидесятых годов». На том же допросе выяснилось, что эксперт не считает требование психиатрического освидетельствования офицеров российской армии чем-то оскорбительным, но это не помешало ему упомянуть в экспертизе это требование как признак разжигания социальной розни к группе «военнослужащие российской армии».
Надо сказать, что по сути, не являясь экспертами-лингвистами, как кажется, судьи ЕСПЧ провели образцовый анализ высказываний, исходя не столько из «научных» представлений, почерпнутых экспертом К.И. Алексеевым из учебника по контент-анализу тридцатилетней давности, но исходя из соображений, как кажется, напрямую связанных с Рабатским планом действий.
В этом плане действий международные эксперты рекомендуют оценивать потенциально опасные тексты по следующим критериям: контекст (в какой ситуации высказано то или иное суждение), оратор (его статус и положение в обществе), намерение (то есть, именно наличие умысла), содержание и форма (по сути, то, что должны делать эксперты-лингвисты), степень публичности (в том числе и оценка размера аудитории), и вероятностная степень реализации призыва (то есть, в какой степени сам призыв вообще может быть реализован).
Оценивая фигуру Стомахина как оратора, суд пришел к выводу, что «представляется маловероятным, что во время рассматриваемых событий заявитель был публичной, известной или влиятельной фигурой» - другими словами, его высказывания, в отличие от фигур политических или облеченных официальной властью, не имели и не могли иметь сильного эффекта для продолжающегося конфликта; тираж же журнала, а, следовательно, и размер аудитории, был минимален.
Обращаясь к содержанию высказываний, Европейский суд по правам человека посчитал, что в целом обобщения и агрессивно-эмоциональный язык, использованный Стомахиным, вызывает «глубокую и неразумную ненависть» к тем, кого автор называет «маньяками», «убийцами», в явной попытке оправдать и пропагандировать насильственные действия против них. Не менее важным было заключение ЕСПЧ о том, что в «некоторых выдержках отвергаются демократические принципы, говорится о том, что «читателям не стоит озабочиваться конституцией», а также содержат «открытые призывы к протестам и вооруженному сопротивлению». Другими словами, ЕСПЧ подтвердил, что в данном случае ограничение права на свободу слова журналиста было «относимым и достаточным», поскольку такого типа высказывания действительно угрожали общественному миру и порядку, имея в виду контекст (недавние теракты и продолжающуюся в тот момент войну в Чечне), очевидное намерение журналиста вызвать определенные агрессивные действия в адрес тех, кого он называл «убийцами и маньяками» , подтвержденное в многократных публикациях. Одновременно суд подчеркнул, что высказывания по поводу геноцида, тем более, связанные с обсуждением реальной истории геноцида чеченского народа, не могут быть основанием для ограничения свободы слова, поскольку «… поиск исторической правды является неотъемлемой частью свободы выражения мнения и что необходимо обеспечить свободное ведение дискуссии о причинах особо тяжких деяний, которые могут приравниваться к военным преступлениям или преступлениям против человечности». Не менее взвешенно суд подошел и к оценке других текстов Стомахина, в которых эксперт увидел как «унижение чести и достоинства русских», так и «оскорбление православных». В первом примере Стомахин в статье о факте рабства у русского населения обвинил всех этнических русских в рабовладении, чем, по сути, осуществил неоправданную и неразумную генерализацию и потому суд не нашел в данном случае нарушений статьи 10, поскольку подобные высказывания и ранее суд понимал как возбуждающие вражду и ненависть. Одновременно, в интерпретации высказывания «Православные…охренели…» суд не нашел того, что обнаружил в этой фразе и других подобных фразах эксперт К.И. Алексеев и вслед за ним и российский суд, а именно, что Стомахин «[унизил] национальное достоинство людей, исповедующих [православную] веру», используя «оскорбительные характеристики и отрицательные эмоциональные оценки верующих» и «выражения дискриминационного отношения к православию как религии».
Таким образом, в целом соглашаясь с оценкой высказываний Стомахина как прославляющих терроризм и призывающих к насилию, тем не менее, ЕСПЧ скептически отнесся к соразмерности наказания (а Стомахин был осужден на 5 лет тюрьмы и три года ограничения в осуществлении журналистской деятельности) и потому посчитал, что в целом приговор Стомахину нарушает 10 статью Европейской конвенции.
Между тем, особое мнение судей Йедерблома и Келлера указывают на определенные сложности с таким подходом, прежде всего, с классификацией высказываний в решении по делу Стомахина, точнее – в том, что суд вообще взял на себя содержательный анализ высказываний, что может угрожать особому статусу ЕСПЧ как особой судебной инстанции, которая не вторгается в национальную юрисдикцию и не рассматривает дела по существу.
Можно согласиться с судьей Келлером и в интерпретации следуюшего высказывания Стомахина:
«Россия наглядно продемонстрировала, что она находится в состоянии войны и подвергается перманентной опасности нанесения ответного удара возмездия из-за того, что ее правители совершили подлую агрессию против суверенного государства и убивают ни в чем не повинных мирных граждан этого государства. Даже западное сообщество вынуждено признать, что путинская Россия ведет войну на физическое истребление чеченцев как этноса».
Судья Келлер полагает, что интерпретация этого высказывания как напрямую призывающего к политическому насилию, безотносительно оценки достоверности самого высказывания, сомнительна.
Получается, - продолжает Келлер - что любое упоминание какого-либо сепаратистского сопротивления, или самих сепаратистов не в негативном ключе и с точки зрения ЕСПЧ будет легитимно наказываться как «экстремизм», что, кажется, серьезно подрывает саму позицию ЕСПЧ, высказанную в иных делах, но, кроме этого, будет еще и легитимировать замалчивание проблемы авторитарной «борьбы с терроризмом» так, как она в настоящее время выглядит, например, в Чечне, с применением пыток и внесудебных расправ.
Другими словами, такое решение, если продолжать рассуждение судьи Келлера, может иметь серьезный охлаждающий (chilling) эффект для свободы слова, и так, по сути дела, практически подавленной в отношении любых историй из Чечни. Возможно вспомнить, например, снятие интервью Малики Яндарбиевой и экспертизу уважаемых коллег из ГЛЭДИС, которые это интервью интерпретировали как экстремистское – и согласиться с тем, что традиция понимать любое высказывание сепаратистов как «экстремистское» в целом вряд ли поможет достичь баланса в области свободы слова и доступа к информации.
Специальная экспертиза в делах по статьям 280 и 282 УК РФ
24 мая 2018 года Судакский городской суд вынес решение по делу местных активистов "Антикоррупционного бюро" Дмитрия Джигалова и Олега Семенова, обвиняемых по ч. 1 ст. 282 УК (возбуждение ненависти или унижение достоинства по национальному признаку). Джигалов был приговорен к штрафу в размере 300 тысяч рублей, Семенов – к штрафу в размере 50 тысяч рублей, с учетом 6 месяцев, проведенных в СИЗО. Прокурор требовал обоим штраф в 320 тысяч рублей. Суд признал обоих виновными в унижении достоинства болгар на основании экспертизы Крымской лаборатории судебной экспертизы (ЛСЭ) Министерства юстиции, которую выполнили психолог Н.В. Чечель и филолог Ю.С. Нечаева. Используя методику, разработанную Институтом специальной судебной экспертизы, они проанализировали следующие высказывания по поводу болгар: …
«…все болгары как чмошники приседают и у них это нутро рабское. Болгария как была ублюжеством, так она и есть. Мне Болгары (здесь и далее – орфография документа сохранена) за вас стыдно, вот за Вас болгары что вы такие чмошники…..»
В своем заключении 13 ноября 2017 года эксперты сделали заключение, что эти высказывания содержат «…совокупность психологических и лингвистических признаков унижения группы лиц, выделяемых по признаку национальности – болгары».
В данном заключении обращает на себя внимание не только очевидное отсутствие необходимости в заключении специалистов, но и явная некомпетентность экспертов, которые высказывание в адрес страны – («Болгария как была ублюжеством») – рассматривают точно так же, как и высказывание в отношении болгар как национальной (этнической группы). Следует заметить, что такого рода подстановка – например, резкие высказывания в адрес политики России как государства часто используются как пример «русофобии», – находится в рамках совершенно этнонационалистического подхода к пониманию того, чем отличается политическое сообщество от культурного, а государство – от народов, которые его населяют.
«Гуманитарная» экспертиза на пост-советском пространстве вне России
14 июня был утвержден приговор беларусским журналистам, сотрудникам российского агентства «Регнум» Дмитрию Алимкину, Сергею Шиптенко и Юрию Павловцу. Их публикации Следственный комитет Республики Беларусь еще 2 февраля 2017 года были расценены Мингорсудом как возбуждение национальной вражды или розни, совершенные группой лиц, по статье ч.3 статьи 130 УК Беларуси. Суд назначил им лишение свободы сроком на 5 лет с отсрочкой исполнения на три года.
Экспертиза, проведенная сперва Республиканской комиссией по оценке наличия признаков проявления экстремизма нашла в публицистических текстах разжигание вражды и розни на следующих основаниях: прежде всего, поскольку «имеет место обобщение до уровня Беларуси как государства в целом и, следовательно, белорусов как национальной общности Республики Беларусь». В то же время, «статьи могут вызвать у населения Российской Федерации чувство возмущения, негодования по отношению к властям Республики Беларусь и проводимой ими внешней политике, у белорусских граждан – неприязнь к лицам, проводящим информационную политику в России по отношению к Беларуси, что способно спровоцировать конфликтные ситуации на политической почве». Любопытно, что эксперты Роскомнадзора в этих публикациях не увидели нарушений Российского законодательства
Дальнейшая экспертиза, проведенная филологами А. Андреевой, А. Кирдун и психологом Г. Гатальской, по ю авторов, основана на методике Российского Центра специальной судебной экспертизы (авторы: Кукушкина, Сафонова, Секераж), однако, собственно, в самом тексте экспертизы нет никаких следов использования этой и каких-либо других методик. По сути, весь текст экспертизы сводится к интерпретативному чтению политической публицистики авторов, причем, набор цитат, которые, по мнению экспертов, доказывают «экстремизм» журналистов, вызывает, мягко говоря, недоумение. Например, такая вот цитата: «Официальный Минск порой ведет себя по отношению к России, мягко говоря, не по-партнерски». Собственно, и остальные примеры не более убедительны, и все они сводятся к одному: критические высказывания по отношению к правительству Беларуси есть доказательство наличия в тексте ««признаков разжигания вражды или розни по отношению к группе лиц, выделяемых по признаку национальной принадлежности (белорусам)». Попытки приобщить к делу альтернативные исследования, включая исследования автора методики О.В. Кукушкиной, а также ведущего российского эксперта Е.Галяшиной, не увенчались успехом.
Показательно, что тот же эксперт А. Кирдун нашел признаки разжигания розни и в деле беларуского блогера Пальчиса, который, в отличие от пророссийских имперцев из «Регнума», – либеральный белорусский националист, задержанный в России, но осужденный условно в Беларуси. Показательно, что и в его случае эксперт в описании военно-политического противостояния России и Украины, а также отношения к этому либеральных националистов Беларуси увидели разжигание ненависти, в частности, к «русскому народу в лице «Русского мира»».
Таким образом, в Беларуси ситуация со специальной судебной экспертизой очень напоминает российскую, с той разницей, что в отсутствие независимых экспертных институтов фактически экспертиза проводится под контролем и по заказу Следственного комитета, и вопросы стандартов и качества в этом случае вообще не являются предметом обсуждения.
