13.09.2021 Гуманитарная судебная экспертиза в июле-августе 2021 г.
В начале августа стало известно, что правозащитную организацию «Русь сидящая» (признана в России «иностранным агентом») 13 сентября будут судить за неисполнение предписания Министерства юстиции РФ, которое посчитало логотип организации примером некорректного использования государственного герба России. Действительно, логотип самой организации – это стилизованный герб России, где одна голова орла с фуражкой на голове держит дубинку, а вторая часть орла с арестантской шапочкой – цепь с ядром. По мнению Министерства юстиции, такого рода изображение может является примером глумления над государственной символикой.
Поскольку такой суд, очевидно, потребует экспертизы самого изображения, то имеет смысл обратиться к тому, каким образом в России решается вопрос о «неправильном» использовании государственной символики и, конечно, о роли экспертизы в ответе на этот вопрос.
Фактически, речь может идти как о применении статьи КоАП 17.10 («нарушение официального порядка использования государственных символов Российской федерации»), а также – в худшем для организации варианте – ст. 329 УК РФ, которая предусматривает уголовную ответственность за надругательство над государственным гербом.
Интересное дело в связи с этим было рассмотрено в Конституционном суде РФ по жалобе Ю.Павлова (представителя «Совета русских родов» (язычники-родноверы), которым в 2013 году выносилось, по данным Центра «Сова», предупреждение о недопустимости нарушения законодательства по экстремизму). Ю. Павлов был оштрафован по ст.17.10 КоАП РФ за ненадлежащее, по мнению мирового судьи в г. Барнауле, использование государственного герба РФ в официальной переписке общественной организации. В жалобе Ю. Павлов утверждал, что «… в качестве основы герба общественной организации использован герб Московского княжества 18 века». В своей жалобе Павлов указал также, что судья не обратился к экспертам, например, в Геральдическую палату, для установления факта ненадлежащего использования именно герба Российской Федерации, и просил признать ст. 17.10 КоАП не соответствующей Конституции. В ответ Конституционный суд в своем Определении №511-0 от 20.03.2014 г. обратил внимание на то, что «Действующее законодательство не предусматривает обязательного проведения экспертизы для целей привлечения к административной ответственности за нарушение официального порядка использования Государственного герба Российской Федерации». Таким образом, КС РФ установил, что суды вправе сами решать, является или нет то или иное изображение сходным с государственным гербом «до степени смешения».
Надо сказать, что споры между экспертами о том, какое сходство достигает «степени смешения» и каким образом это можно устанавливать, продолжаются уже давно. Член сообщества Amicus Curiae доктор юридических наук Е.И. Галяшина в своей статье, посвященной символике экстремистских организаций, обращает внимание на то, что определенные критерии для выяснения вопроса о том, является или нет то или иное изображение сходным с экстремистским «до степени смешения», можно использовать критерии, предложенные проведении патентной экспертизы товарных знаков. Тем не менее, понятно, что Е.И. Галяшина исходит из необходимости экспертизы, в то время как КС РФ фактически оставил право устанавливать «сходство и смешение» на усмотрение судьи. Мы будем следить за этим процессом и использованием специальных знаний в нем.
Недавно в проекте Диссернета стала доступна экспертиза Н.Н. Крюковой и А.Е. Тарасова по делу о подготовке нападения на школу через участие в виртуальной группе во «ВКонтакте» под названием «Колумбайн». Рецензию на эту экспертизу подготовила член Amicus Curiae филолог Е. Новожилова.
Надо сказать, что эти эксперты давно известны Amicus Curiae своим непрофессионализмом и готовностью писать заключения по любым поводам. Это, очевидно, доказывают и опубликованные проектом материалы.
Данная экспертиза посвящена рассмотрению публикаций с целью ответа на вопрос о наличии в переписке пользователя информации о планируемых убийствах, оружии, а также социальной направленности сделанных высказываний. В разделе, который называется «передача и восприятие информации», неожиданно появляется следующий текст:
«Р3 – густые и длинные волосы занимают треугольник лобка; М4 - зрелая грудь с хорошо выраженной пигментацией околососкового кружка и сформированным соском; наличие менструации». Очевидно, что эксперты, которые выступают также и как специалисты в области разграничения эротики и порнографии, вставляют большие куски текста из других экспертиз.
Однако этим проблемы этой экспертизы не ограничиваются. Использование системы «антиплагиат» показывает, что большая часть «исследовательской части» текста просто скопирована из разных статей. Например, рассуждения о целеполагании – из статьи А.И. Кравченко о динамике социального действия, а большая часть теоретических построений – из учебного пособия по коммуникативистике. Тем не менее, на основании простого пересказа диалогов в этой группе эксперты делают вывод, что «…участники группы пытаются решить свои проблемы за счет реального уничтожения того, что причиняет им негативные переживания, поскольку они не располагают должным умением преодоления стрессового состояния».
Такого рода серьезное заключение сделано без какого-либо исследования, как отмечает рецензент, без какого либо использования заявленной методики. Неясно, откуда берутся познания в области психологии у филолога – А.Е. Тарасова с квалификацией переводчика. И, как мы уже отмечали много раз, квалификация Н.Н. Крюковой достаточно хорошо иллюстрируется тем фактом, что научные публикации у нее отсутствуют вообще. По-видимому, этим можно объяснить и то, что в «научном исследовании» ссылки на какие-либо работы также отсутствуют. Собственно, выводы экспертизы не основаны даже на внимательном чтении текстов: так, на основании таких фраз, как «…Я ответил (пользователю ---), что фантазирую о том, как нападу на школу с топором (о котором говорил выше) и ножом» авторы эксперты делают вывод о том, что автор высказывания планировал нападение на школу. Очевидно, что существует серьезная разница между фантазией и реальным замыслом, но для вышеперечисленных экспертов никакой разницы между мрачным фантазированием и реальной подготовкой не существует.
Осуждение стендап-комика Идрака Мирзализаде, которого после составления протокола по статье 20.3.1 КоАП (возбуждение национальной ненависти) сперва посадили на десять суток, а затем запретили въезд в страну (в настоящее время комик это решение обжалует), также связано с экспертизой тех же экспертов.
Экспертиза, проделанная АНО «Центр социокультурных экспертиз» (Н.Н. Крюкова и А.Е. Тарасов), основывается, в основном, на том, что сами эксперты называют: «опыт работы и профессиональные знания». Экспертизе подлежало высказывание, очевидно выдернутое из контекста, поскольку на экспертизу был отправлен видеоролик длительностью в одну минуту, в котором совершенно отсутствовал контекст. Однако, работая даже с этой части записи, эксперты не привели полное высказывание, которое отсылало к предыдущему разговору («этот шовинизм с бабушкой» - поскольку перед этим с ним просто демонстративно отказалась поздороваться бабушка в подъезде).
Фактически выступление комика сводилось к обсуждению этнических предрассудков: если кто-то, совершивший что-то предосудительное, опознается как представитель какой-то этнической группы, то и все представители» этой группы, по такой ксенофобной логике, должны поступать таким же образом. Очевидно и сознательно доводя эту логику до абсурда, Мирзализаде приводит такой пример – раз предыдущие съемщики квартиры были русские, и там был «обоср..нный матрас», то, согласно такой логике, «…все русские ложатся спать обмазанные г.вном». Можно признать, что это не только несмешная шутка, но и – без учета контекста – вполне может пониматься как унизительное высказывание. Следующая часть высказывания была связана с тем, что «какой-то русский Павел, не являясь Достоевским», не может позволить себе быть националистом, «смотреть свысока», в отличие, например, от французов, которые «великая нация». Это высказывание было воспринято экспертами как «выражение негативного отношения к чужой группе и превосходство над ней, констатация неполноценности чужой группы». В общем, высказывание, что национализм позволителен великим нациям, но непозволителен «русскому Павлу», тоже вполне можно понимать в качестве ксенофобного высказывания.
Все эти детали от экспертов ускользнули именно потому, что они не потребовали полной записи текста – на что имели право – а сосредоточились на части записи разговора длительностью в одну минуту. Наиболее важным кажется в связи с этим, что по методике РФЦСЭ, которую эксперты указывают в качестве основания своего экспертного заключения, необходимо установить коммуникативную направленность и цель высказывания целиком. Очевидно, что коммуникативная цель не может быть установлена вне контекста высказывания в полном объеме, который – как представляется, вполне сознательно – следствие экспертам не передало. В результате, вырванное из контекста высказывание Мирзализаде становится, несомненно, расистским и ксенофобным. В контексте всего разговора такого рода пассаж был неудачным, как кажется, примером доведения ксенофобной логики до абсурда.
Кроме того, согласно методике РФЦСЭ, для психолого-лингвистической экспертизы необходим, кроме лингвиста, еще и психолог – но ни Тарасов, ни Крюкова не обладают никакими познаниями в области психологии. Что не мешает им утверждать, что целью высказывания была «…демонстрация негативного отношения к предмету речи, его резкого неприятия; эмоциональное убеждение адресата в необходимости отношения к предмету речи; улучшение собственного эмоционального состояния, самоподбадривания, разрядка эмоционального напряжения".
Таким образом, эти тексты, написанные неспециалистами с нарушениями базовой профессиональной этики, профессиональных стандартов и заявленной методики, суд принимает, к сожалению, в качестве допустимого доказательства, и такое доказательство становится одним из основных в деле. Это обстоятельство еще раз возвращает к мысли о необходимости какого-то промежуточного этапа - для оценки допустимости и профессиональности научной экспертизы в суде.
Важной особенностью дел типа кейса Мирзализаде, является то, что, как представляется, простые высказывания, очевидно адресованные широкой публике и являющиеся предметом публичного обсуждения, надо обсуждать именно в зале суда, а не в экспертизе, особенно в такой, которая не привносит ничего нового в понимание сути высказывания. Мы уже указывали на сходную позицию Европейского суда по правам человека.
Фактически, эксперты в данных делах просто оформляют позицию обвинения в наукообразном виде, и не добавляют к пониманию высказывания ничего, чего не могли бы высказать носители языка в судебном заседании. Наличие же в деле заведомо непрофессиональной экспертизы экспертов с подмоченной репутацией вместе с фактическим отказом суда обсуждать сам текст делают любое решение суда, иногда даже вполне обоснованное, сомнительным с точки зрения права.
